Век ристалищ архэ не подвластен:
снасти - смердам, а изменникам - ключи.
Речи ткут в гробах из вечных басен
тела, зажав в руке плод дикой алычи.

Я ль в тебя посмею бросить камень,
ерессиады пленный, горестный гоплит?
Смерть летейский зажигает пламень,
ввек устлав осокой твердь могильных плит.

Чёрной росписи иконы
да портьеры в кружевах.
Были мы Христом ведомы -
стали поцелуем на губах.

Ткань безмолвная, крои отверзнув,
через язвы омывает кровью Дон.
Камергеры в храм заносят мерзну,
осыпая прихожан порожняком.

Кауравы вслед слагают оды,
псы по зову точат древние клинки,
се забава для столичной фронды,
как на баттл-роял едут мужики.

Пустив отечество на обрезь,
живя во образах молвы,
остались нам на сердце прорезь
и покаянные псалмы.